1774 год. В Поволжье свирепствуют пугачевцы. Получившие волю от самозваного «царя Петра Фёдоровича» крепостные крестьяне грабят и жгут усадьбы, заводы, расправляются с помещиками и их семьями. А сам Пугачёв, потерпев серьёзное поражение под Казанью, перешёл Волгу и двинулся «в поход на Москву».
На самом деле никакой не поход, а самое настоящее бегство, дойдя до Саранска Пугачёв резко повернул на юг, на Пензу. И всего каких-то 20 вёрст не дошёл до большого и богатого села Рузаевки, где находится усадьба Николая Еремеевича Струйского, отставного гвардии прапорщика. Повезло. Бунтовавшие по всему Поволжью крестьяне усадьбу Струйского тоже не тронули, причина этого неизвестна, но и для крестьян, и для самого Струйского это факт впоследствии будет иметь огромное значение.
После подавления Пугачевского бунта выяснилось, что Струйский от него не только не пострадал, но и многократно преумножил своё состояние. Потому как оказался единственным живым родственником и наследником двух убитых бунтовщиками богатых помещиков, приходившихся ему дядями. Струйский в одночасье стал одним из самых богатых людей в России. И начал «чудить».
Некоторые чудачества пензенского помещика вполне простительны и даже похвальны. Отстроил в имении великолепный дворец с зимним садом, парком и прудами, поговаривают, по проекту самого Растрелли. Правда, зачем-то обнёс его земляным валом и глубоким рвом. Писал стихи, по мнению современников, бездарные, но для их печати завёл собственную типографию. Покровительствовал художникам, слыл натурой тонкой и романтичной. В частности, всячески поддерживал самого известного живописца той поры, Фёдора Рокотова. Но прославился и остался в истории отнюдь не как поэт и меценат.
В имении своём Николай Еремеевич, кроме стихотворчества, занимался ещё и судопроизводством. «Понарошку» судил своих крестьян, придумывал для них преступления. И проводил судебные разбирательства и пытки в подвале дворца. И истязал крестьян на основании своих же приговоров. Развлекался, одним словом. Об этих «развлечениях» не раз доносили властям. Но Струйский был на хорошем счету у Екатерины II, императрице нравились продукция его типографии. И трогать помещика — садиста никто не смел. А как только в 1796 году Екатерина умерла, Струйский чрезвычайно расстроился, заболел «горячкой» и умер.
Владимир Царан.