Летом 1774 года дела Пугачёва, «государя Петра Фёдоровича», как он сам себя титуловал, были уже из рук вон плохи. После поражения под Казанью и переправы на левый берег Волги Пугачёв объявил о походе на Москву, но как вскоре оказалось, это был лишь пропагандистский манёвр. Воевать против царских войск было некому, после ухода из Казани начал «свою войну» Салават Юлаев, предводитель башкир, отстали и татары. Пугачёвское войско к тому времени насчитывало всего лишь около двух тысяч сабель. Дойдя до Алатыря, Пугачёв свернул с «московского пути» на юго-запад, в Саранск, а затем и вовсе повернул на юг и прибыл в Пензу.
Как ни странно, явно убегающий Пугачёв на этом этапе восстания не встречал никакого серьёзного сопротивления, наоборот, в Пензенской и Саратовской губернии его встречали хлебом-солью, и сами делали за него «чёрную работу» — казнили дворян и чиновников. Бунт охватил фактически всё Левобережье Волги, по подсчётам историков, в нём приняло участие около миллиона человек. Причём «суд и расправу» над помещиками, управляющими имениями крестьяне творили без участия Пугачёва или кого-либо из его поредевшего войска.
Историки, писатели объясняют такой парадокс разными причинами, в том числе «загадкой русской души». Однако более серьёзной причиной считается издание в конце июля, за полтора месяца до пленения Пугачёва считают «Саранский» и «Пензенский» указы Пугачёва, почти дословно повторяющие один другой. Указы датированы 28 и 31 июля, по этим датам можно судить, взглянув на карту, с какой скоростью Пугачёв «уносил ноги». В указах, подписанных «Пётр III, император и самодержец Всероссийский» крестьяне объявлялись казаками, переходили в подчинение царя (то есть Пугачёва), жаловались всевозможными вольностями, «головами и бородами», последнее — явно в расчёте на староверов. Отменялись все подати, рекрутские наборы, рыбная ловля и охота объявлялись свободными. Помещиков и всех дворян прямо предписывалось казнить.
Сильный пропагандистский ход, к тому же указы написаны простым языком, понятно и толково. Неграмотный Пугачёв, конечно, сам составить их не мог. Это дело рук секретаря пугачёвской «военной коллегии», Ивана Трофимова, беглого приказчика родом из купцов, присвоившего себе более аристократично звучащее имя Алексей Дубровский. Трофимов был автором текста большинства пугачёвских указов. И полностью «сдал» своего «государя» после ареста, раскрыв его подлинное имя и все пугачёвские секреты. Интересно, что уже в момент составления Пензенского и Саранского указов Трофимов вёл переговоры с заговорщиками из числа казаков, задумавших обменять Пугачёва на своё прощение от Екатерины II, и подтвердил самозванство «государя Петра Фёдоровича». Вскоре после ареста Трофимов умер, портретов его не сохранилось. По признанию князя Потёмкина, это был «самый умный» из соратников Пугачёва.
Владимир Царан.