Провожаю сына в университет. Хочется крепко обнять, замереть-замолчать. «Держи себя в руках», — внушаю себе.
Поправляю ему ворот куртки.
— Я тебя люблю.
Улыбается.
— Та же фигня.
Наливаю в джезву воды, добавляю чайную ложку молотого кофе. Никакого сахара. Но шугар, но край. Выглядываю в окно. Идёт по тротуару — высоченный, плечистый, красивый. «Пусть всё у тебя будет хорошо», — думаю вслед. Просить не решаюсь — глупо донимать небеса постоянными мольбами. Потому стараюсь обходиться сама. Нет ничего сильней материнской молитвы.
— Третью ночь не сплю, — признаётся брат и поясняет с гордостью. — У меня сын родился, мне не до сна.
Помню, как мама, привстав на цыпочки, показала нам его из-за стеклянной перегородки родильного отделения — брат был совсем крохотный, личико с кулачок, только реснички смешные торчали.
Если мама отчитывала его за какую-то провинность, он прибегал ко мне, обнимал, плакал, уткнувшись мордочкой в грудь: «Маа-а-мааа». Когда обижался на маму, мамой ему становилась я.
Теперь брату тридцать. Сыну три с хвостиком дня. Когда наши любимые мальчики успевают повзрослеть, когда?
Я мальчиковая мама. Знаю, о чём с ними говорить, как пошутить, чем накормить, когда отругать, а когда похвалить. С девочками теряюсь, становлюсь неловкой, беспомощной, косноязычной. Из чего сделаны девочки, кто бы мне подсказал! Из одуванчиков-ландышей? Поздравительных открыток? Пения дрозда?
Спросите, из чего сделаны мальчики, и я отвечу, ни секунды не сомневаясь — из гаджетов, растянутых футболок и чипсов принглс.
Разбудите меня среди ночи, и я начерчу эволюционную лесенку одного отдельно взятого московского мальчика: пауэр рейнджеры, Диана Васнецова (вертихвостка, разбившая сердце мужской половине четвёртой детсадовской группы), динозавры, комиксы, Варя Мамут (обещала выйти замуж, но слова не сдержала), астрономия, «Похороните меня за плинтусом», девочка Надя, книги, компьютерные игры, брательники-друзья, девочка Оля, которой он оттоптал ноги, танцуя выпускной вальс, университет… Вырос мой мальчик, вырос.
«Пусть всё у тебя будет хорошо», — шепчу каждое утро ему вслед.
Думала, всё уже позади — пелёнки-распашонки, молочный запах невинности, нежный детский лепет. Но у брата родился сын — и время, сделав круг, вернулось в начало начал. У брата сын, копия отца — родное личико, реснички смешно торчат. Ничего не видел, ничего не помнит. Всё, что знал до рождения, растерял с первым криком — такова цена жизни, цена любви, цена сыновней преданности. Нам кажется — мы их выбираем, на самом деле это они, отрекшись от вечности, выбирают нас, наши ангелы-хранители, наши дети.
Теперь я трижды тётя и мама чудесного юноши. Счастье есть, и оно там, где тебя любят. Где любишь ты — там и есть счастье.
Приучила себя перед сном благодарить за прожитый день. Вот и весь разговор с Богом. «Господи, спасибо тебе за этот день».
Никаких других молитв не знаю. Никаких других не нужно